24 августа 1990 года не стало Сергея Довлатова.
Сергей Довлатов — писатель культовый: у него берут уроки жизни. Он создал обаятельнейший образ беспечного странника, который, словно сказочный Иванушка, и в огне не горит, и в воде не тонет, в довлатовском мире легкомыслие не карается так жестоко, как в реальности.
Однако из «Эпистолярного романа» — переписки Довлатова с писателем Игорем Ефимовым (М., 2001) реальный Довлатов предстает совершенно иным.
13 января 1989 года Ефимов пишет Довлатову длиннейшее письмо, в котором уличает Довлатова в том, что он недолюбливает людей, которые в ладах с собой, с жизнью, друг с другом, и всех изображает нелепыми и смешными — кроме главного героя, который оказывается самым скучным.
Так напишите наконец, какой вы есть!
Довлатов так любим и популярен, что для многих молодых литераторов он являет собою чуть ли не конец литературы: будь ироничным, наблюдательным, избегай пафоса, и больше ничего не требуется. Поэтому я хотел бы, чтобы именно молодые прочли ответную исповедь Довлатова.
«Я не обладаю талантом, говорю это, поверьте, без кокетства, чтобы написать психологическую драму и вообще — книгу о внутреннем мире, у меня это не получится, и я даже не возьмусь никогда. Я знаю предел своих способностей, и думаю, что уже сейчас получил за свою литературу больше, чем заслуживаю.
… Правы Вы и в том, что я не люблю людей, которые «в ладах с собой, с жизнью, друг с другом», вернее — не «не люблю», а просто я завидую им, потому что сам я никогда ни с чем в ладах не был, но при этом хотел бы быть и веселым, и успешным, и, вообще, быть похожим на Аксенова. Зависть, как известно, не очень-то побуждает к добру.
…Справедливо и то, что по натуре я очернитель.
…Суть в том, что мне не дано быть таким, как я хочу, выглядеть так, как я хочу, и, вообще, соответствовать тем представлениям о человеке достойном, которые у меня выработались под влиянием литературы Чехова и Зощенко».
Скажите, эта исповедь возвысила или уронила Довлатова в ваших глазах? В моих — чрезвычайно возвысила, превратив «непутевого, но симпатичного малого» (его самоаттестация) в трагическую личность. И как жаль, что он не успел или не сумел раскрыть ее в прозе.
Дело искусства не только раскрывать, но и скрывать от нас ужас и безобразие реальности, не пряча, но преображая страшное в красивое, а противное в забавное. Красота — это жемчужина, которой душа укрывает раненое место, и если под ней нет подлинной раны, не будет и подлинной красоты.
Источник: