Удивительно, что этот сын агронома и сельской учительницы, закончивший реальное училище в Уржуме, — что этот мальчик из Уржума, получивший раннесоветское образование, отслуживший в Советской армии, не сделался эпигоном Есенина-Блока-Маяковского-Светлова, а стал одним из основателей группы ОБЭРИУ — Объединения Реального Искусства, сделавшей ставку на нелепость, гротеск, абсурд.
Впрочем, подобные принципы годятся для громких манифестов, а попробуй применить их так блистательно, как это сделал Заболоцкий в сборнике 1929 года «Столбцы». Только тупость советских надзирателей от литературы побудила их усмотреть в них какое-то глумление над социализмом — Заболоцкий, подобно любимому им Брейгелю, смотрел на мир, а не на социальные институты.
«В глуши бутылочного рая, где пальмы высохли давно, — под электричеством играя, в бокале плавало окно». «Меркнут знаки Зодиака над просторами полей, спит животное Собака, дремлет птица Воробей». При чем здесь коллективизация или индустриализация? К ним тем более не имеет отношения гениальная фантасмагория «Торжество земледелия». Тем не менее, эксперт бдительных «органов» Лесючевский нашел, что «творчество» Заболоцкого является активной контрреволюционной борьбой против советского строя, против советского народа, против социализма.
«Первые дни меня не били, стараясь разложить морально и физически. Мне не давали пищи. Не разрешали спать. Следователи сменяли друг друга, я же неподвижно сидел на стуле перед следовательским столом — сутки за сутками. За стеной, в соседнем кабинете, по временам слышались чьи-то неистовые вопли. Ноги мои стали отекать, и на третьи сутки мне пришлось разорвать ботинки, так как я не мог переносить боли в стопах. Сознание стало затуманиваться, и я все силы напрягал для того, чтобы отвечать разумно и не допустить какой-либо несправедливости в отношении тех людей, о которых меня спрашивали…».
В конце концов этот степенный гений, обезумев, забаррикадировался в зарешеченной камере и начал отбиваться от палачей шваброй, — врачи удивлялись, как после такого избиения у него уцелели внутренние органы. Тем более поразительно, как он выдержал лагерные хождения по мукам, — иной раз спасали чудеса: охранник пожалел двух доходяг и велел выписывать им 120% за усердие. Но однажды на сопке Заболоцкий сорвал большой красный цветок и произнес: «Станем мы после смерти такими вот цветами и будем жить совсем другой, непонятной нам сейчас жизнью».
Он действительно в это верил!
Источник: