Не доучившись в Петроградском психоневрологическом институте, в феврале 1917-го воспел Временное правительство и лично Александра Федоровича Керенского. В 1918 году с рекомендацией Луначарского вступил в партию большевиков, но в том же году печатно объявил, что ему не по пути с Советской властью.
Однако довольно скоро Кольцов принялся верой и правдой служить советской пропаганде на высочайших организационных и политических постах. Потерпевшего же поражение Керенского впоследствии остроумно высмеял, развернуто сопоставив его с Хлестаковым.
Кольцов был первоклассным фельетонистом и очеркистом и, может быть, потянул бы даже на прозаика, но его слишком тянуло впрямую участвовать в политической буче, боевой, кипучей.
Он и знаменитым журналистом, и большим начальником стремился во всем поучаствовать лично – поработать водителем такси, классным руководителем, работником загса… И вершинным делом его жизни стало участие в испанской Гражданской войне, где он был не просто журналистом, написавшим превосходный «Испанский дневник», но и кем-то вроде полпреда Сталина. В Испании Кольцов продемонстрировал не только изощренный политический ум, но и военную храбрость под именем мексиканского коммуниста Мигеля Мартинеса. Он произвел сильное впечатление на Хемингуэя, в романе «По ком звонит колокол» наградившего Кольцова фамилией Карков: «Роберт Джордан не встречал еще человека, у которого была бы такая хорошая голова, столько внутреннего достоинства и внешней дерзости и такого остроумия».
Не исключено, что именно своеобразное достоинство требовало от Кольцова всегда оставаться на «правильной» исторической стороне. Даже когда он прочел в глазах Сталина: слишком шустрый…
Источник: